– Доченька, ты надолго?

– Нет, не очень надолго, – ответила сестра Евгения. – Не беспокойтесь.

– Ну и хорошо, – сказала мать и больше ни о чем не спрашивала.

У них у всех вообще исчезла привычка задавать прямые вопросы без особой надобности. И это было к лучшему.

Дом Бога оказался страшноватым. А еще хуже были все эти проверки и осмотры.

Пока она лежала распяленная в гинекологическом кресле и, не желая наблюдать между своих чресл лысую голову противного слюнявого доктора, смотрела в потолок на жирных купидонов, ее даже посетило некоторое сожаление о скоропалительно принятом решении.

Но потом оно прошло. И ее, уже совершенно одобренную врачом, подтвержденную девственницу без всяких признаков взрывчатки во влагалище, перевели в последний перед встречей с Богом кабинет – для проверки на честность.

– Добрый вечер! – сказал ей строгий, но вежливый мужчина в шикарном, без единой морщинки, слегка блестящем костюме. – Проверка короткая и совсем не страшная. Не волнуйтесь.

– Я не волнуюсь, – сказала сестра Евгения.

– Вот и хорошо. Нам просто необходимо убедиться, что вы не имеете никаких агрессивных планов по отношению к нашему духовному лидеру.

– Я не имею.

– Мы сейчас это проверим, и вас тут же сопроводят наверх.

– Хорошо.

– Тогда разрешите подключить вас к аппарату и задать несколько вопросов.

Она послушно протянула руки, и ей на пальцы, запястья и предплечья нацепили всякие провода и датчики. Несколько проводов протянулись и к голове.

А потом человек в блестящем костюме нажал на кнопку и задал первый вопрос, не отрывая взгляда от небольшого электронного табло.

– Вы верите, что наш духовный лидер – воплощение живого Бога на земле?

– Да, – сказала она.

– Вы преданы ему всей душой и готовы служить ему всем существом?

– Да.

– Вы примете его волю, что бы он вам ни приказал?

– Да.

– Вы знакомы с кем-то, кто не разделяет ваших чувств к Богу?

– Нет.

Ей казалось, что в этом пункте она была так же искренна, как и в предыдущих, но человек в костюме почему-то оторвал взгляд от табло и поднял на нее. Затем он повторил предыдущий вопрос еще раз:

– Вы знакомы с кем-то, кто не разделяет ваших чувств к Богу?

– Нет.

– Вы врете.

– Нет, я говорю правду.

– Но прибор видит другое.

– Я не знаю почему.

– Хорошо, попробуем иначе, – согласился человек в костюме. – У вас есть мать?

– Да.

– У вас есть отец?

– Да.

– У вас есть сестра?

– Нет.

– У вас есть брат?

– Да.

– У вас есть лучший друг?

– Нет.

– У вас есть лучшая подруга?

– Да.

– Ваша мать предана Богу?

– Да.

– Ваш отец предан Богу?

– Да.

– Ваш брат предан Богу?

– Да.

– Ваша лучшая подруга предана Богу?

– Да.

– Значит, это брат! – подвел итог человек в костюме. – Им мы займемся отдельно, а вы можете идти наверх. Клара вас проводит.

И она ушла. И почему-то все ступеньки лестницы прошла не с мыслями о предстоящем таинстве, а с мыслями о брате и о том, что она каким-то ей самой непонятным образом его подвела и предала.

А потом ступеньки кончились, и она оказалась перед темной дверью.

– Постучи три раза и заходи, – сказала Клара.

Она так и сделала.

Внутри был полумрак. И только небольшие прикроватные бра слабо светили с двух сторон.

Бог полулежал на кровати в шелковом халате, распахнутом на груди.

Она не испытывала особой неловкости, а просто стояла навытяжку и ждала приказа.

– Рыжая! – сказал Бог. И это было неожиданно. Ей казалось, что первое слово должно было быть другим.

А он между тем заготовил второе.

Оно было еще короче и еще неуместнее для начала сакрального акта, как он ей представлялся ранее.

– Сюда! – сказал он и указал пальцем на краешек кровати.

Она послушно подошла.

Она ожидала еще каких-то слов. Может быть, даже о чем-нибудь божественном. Или, наоборот, простенькое: «Не бойся, я хороший!» Любое слово ей бы сейчас подошло.

Но он не особо церемонился и не снизошел до предварительных разговоров.

Просто изнасиловал ее. Жестко, быстро, молча. Встал с кровати. Запахнул халат. Отпил из бутылки. Прополоскал горло. Сглотнул. Вышел из комнаты в ванную, так и не обернувшись, не глядя.

Она сначала не знала, что ей делать. А потом как-то сама догадалась. Оделась и вышла вон.

Потом лестница, ступенька за ступенькой – очень много.

Внизу ждала Клара. Она отвела ее в другую ванную, для гостей.

И там уже сестра Евгения дала волю слезам.

Она сама не знала, от чего плакала. От боли? От унижения? От того, что все пошло не так, как ей представлялось в мечтах? Или все-таки от того, что случилось в кабинете с детектором лжи, от слов человека в блестящем костюме?

«Что-то плохое теперь будет, – вдруг поняла сестра Евгения. – Что-то очень плохое!»

По странному стечению обстоятельств сестра Евгения и он сам потеряли девственность одновременно.

Тем же вечером, когда она корчилась в ванной после грубого полового акта с целителем, Евгений лежал в Кирочкиной кровати и гладил ее по спине.

Делал он это с закрытыми глазами. В последнее время все столь важное он делал с закрытыми глазами.

– Неужели у тебя это в первый раз? – удивилась Кирочка.

– Да.

– Ты же такой взрослый.

– Как-то не пришлось. Сначала я был инвалидом, потом верующим. Только потом встретил тебя.

– А теперь ты неверующий?

– Честно? Я не знаю. Раньше было все так понятно, а теперь нет. И эти книги, и все остальное, что происходит вокруг. Я просто не могу. Не могу больше верить. Хотя, с другой стороны, он же меня исцелил.

– Ну да, – ответила Кирочка. – Хотя лично я и тогда не верила, и сейчас не верю в эти исцеления.

– Как можно в них не верить? Вот же я перед тобой. Слепой от рождения. А тебя вижу. И счастлив видеть.